По ту сторону черной дыры - Страница 90

Теперь Людовик сидел во главе стола, и сквозь призму хмеля наблюдал за гостями. Принцессы вовсю глазели на необычные наряды посла и его свиты. Булдаков лихо опрокинул в рот полкубка вина урожая непонятно какого года, и подмигнул королеве. Та зарделась и принялась шептаться с фрейлинами. Вскоре к подполковнику подплыла старшая фрейлина и проворковала:

— Господин посол, Её Высочество спрашивает, не изволите ли вы пригласить ее на тур интермедии? — Олег Палыч тупо икнул. Светлана улыбнулась.

— Вот видишь, дорогой, к чему приводит заигрывание с чужими бабами! Крутись!

Булдаков рассеяно почесал в затылке.

— Мухин, будь добер, переведи этой симпатяшке, что я не умею танцевать эту хренову «интерлюдию», а вот на ламбаду я бы ее пригласил. Попроси кого-нибудь, пусть слетают за аккордеонами, мы им покажем последнее слово науки и техники!

Фрейлина выслушала тираду старшего прапорщика и отошла. Починок, который все на свете успевал предусмотреть, сделал знак Латышу, и тот исчез в дверях. Через несколько минут он появился с двумя чемоданами.

Баян взял Мухин, аккордеон Починок, а вот Латыш ухватил бубен. Маракасы достались ударнику базовского ВИА — сержанту Кимарину.

— Слышь, супруг! — топнула ножкой Светлана, — прикажи, пусть твои молодцы вальс сыграют. Ламбаду я уже не осилю, а позволить тебе этот секс с кем-нибудь другим не хватит сил моих. Пусть вон Сметанин с Худавой ламбаду режут!

— Парни, что-нибудь из Штрауса! — попросил Олег Палыч, — помедленнее. Помните, что у страусов самые большие яйца! Эх, лопни мои глазки!

Заревели аккордеоны, заухал бубен и зашелестели маракасы, творя попурри из «Прощания славянки» и «Венского вальса». Подполковник подхватил Светлану, Сметанин — свою даму, сержант Томский тоже разгорячился, схватил свою супругу, отобрал у нее кость, которую она самозабвенно грызла, и три пары закружились по главному залу дворца.

Вскоре Булдаков вернул свою запыхавшуюся партнершу на место, и она принялась, к его удивлению, быстро тараторить с кардиналом Дюбуа. Пары, окончив танцевать вальс, затеяли-таки ламбаду. Опьяневший Людовик таращился на сие бесстыдство и не обращал внимания на потуги королевы, жаждущей его монаршего внимания. Кардинал, лысенький и толстенький человечек лет сорока, быстро кивал и не менее быстро потягивал вино. На его лице царила ярко выраженная беспечность.

Посол заговорил через переводчика с Его Величеством. Его величество скучали и изволили хандре овладеть собой.

— Командир! — обратился наконец к подполковнику Мухин, — надо им что-нибудь подарить.

— Ясен перец! — отозвался Булдаков, — Гончаров! Сделай одолжение, возьми Сметанина и притащите с ним сундук.

— Ваше величество! — обратился он к Людовику, — позвольте, в знак уважения, преподнести вам и членам вашей семьи скромные подарки.

Король церемонно склонил голову, а затем досадливо глянул на шута. Тот сделал успокаивающий жест. Тем временем бойцы внесли ящик из-под боеприпасов и поставили его у ног посла. Олег Палыч открыл его, достал оттуда бронежилет и развернул его.

— Кевларовый бронежилет, усиленный титановыми пластинами! — объявил он, — вашим оружием не пробивается. Катапультой разве… Да баллистой еще… Ваше Величество, вы позволите?

Король недоумевающе смотрел на подполковника.

— Встань, Людовик, — сказал шут, — не бойся — я рядом. Их Величество хмыкнуло, но поднялось. Мухин с Булдаковым закрепили на нем персональную броню и с помощью Жака втолковали монарху, для чего сия приспособа.

— Остается подарить вон тому юнцу гранатомет, — прошептал Мухин. Ишь, как глазеет!

Предмет их беседы, принц Генрих в ярости гонял свою голубую кровь по всему организму. Ненавистный братец, ненавистные гости и ненавистная жизнь не позволяли его неустойчивой нервной системе придти в состояние равновесия. Он скрипел зубами и щипал себя за бороду.

Ему подарили пузырек одеколона, экспроприированный у Булдакова, которым тот не пользовался, предпочитая военный — «Тройной». Принц нюхнул аромат и остался доволен, оставив эспаньолку в покое.

Принц Франсуа, прыщавый стиляга лет семнадцати, удовольствовался кубиком Рубика, который подарил ему хитро сделанный полковник под видом «Новейшего восточного средства от скуки, способствующего развитию логического мышления». Шут прокомментировал этот подарок с присущей ему осторожностью.

— Боюсь только, что развивать там нечего! — и залез под трон, восторженно поглядывая на обоих принцев.

Все три принцессы получили также в подарок всякие безделушки. Двадцатидевятилетняя перезревшая телка, принцесса Анна — набор объемных слайдов на нейтральную тему (никаких там звездных войн и видов Нью-Йорка), и окуляр для их просмотра.

Принцесса Луиза — очаровашка лет двадцати, существо, к сожалению, абсолютно безмозглое, — альбом «Чудеса света» — собрание цветных снимков: всяких там Ленских столбов, египетских пирамид и длинноухих болванчиков с острова Пасхи. Принцесса-микроцефал была в полном восторге, и принялась весело перелистывать страницы, которые Городов предосторожности ради обклеил нипофолем.

Оставалась еще одна принцесса — Диана, прелестная девица, лишенная надежды выйти замуж. Ей было около восемнадцати, она была очень хорошо сложена, но на правой брови ее красовалась огромная папиллома — жировичок, выросший до неожиданно крупных размеров. Принц Генрих злобно шутил, что Диану нужно выдавать по принципу «кота в мешке» — в надетом шлеме с закрытым забралом.

Она получила в подарок изящные наручные часы «Seiko», неведомых швейцарских производителей. Светлана пожалела беднягу и сама надела на августейшую ручку хронометр из двадцатого столетия. Принцесса смущенно поблагодарила за подарок на русском: будучи в дружбе с господином шутом, она выучила этот язык, произношение, естественно, было весьма далеким от совершенства. Раскатистое «р» в ее устах создавало впечатление, что сейчас из-за поворота выскочит «старшина Полещук на мотоцикле».