По ту сторону черной дыры - Страница 102

102

Он вздохнул. Затем налил себе еще вина.

— К сожалению, счастье простых людей нам недоступно. Нас шестеро: три брата и три сестры. Отчего же мы волками глядим друг на друга? Генрих спит и видит себя королем, а ведь не совсем уверенно представляет себе даже сколько в стране народу! Иди ко мне, сестричка! — он обнял Диану и погладил по голове.

Они долго сидели, глядя, как за окном сгущает краски ночь. Затем принцесса вспомнила, что завтра ей необходимо нанести визит в замок Женуа и, возможно, расстаться со своим «украшением».

— Ваше Величество, уже поздно. Я бы хотела отдохнуть — завтра предстоит трудный день.

— Конечно-конечно, — спохватился король, — я вовсе не собирался докучать. Спокойной ночи, сестра!

Он поцеловал ее в лоб и вышел. В приемном покое его дожидались. Шут и кардинал коротая время резались в шашки на щелбаны. Лоб кардинала Дюбуа представлял собой жалкое зрелище. В тот момент, когда Жак отсчитывал Его Святейшеству очередную порцию, король сухо кашлянул.

— Что, дружок? — спросил король шута, — одной высокой головы тебе мало, решил отбить мозги и духовенству? А вы, герцог, что скажете?

Кардинал побагровел в своем стремлении хоть как-то оправдаться, но его опередил Жак.

— Людовик, ты же знаешь, что я играю только с теми, у кого нет мозгов!

— Ладно, — сказал король, — однажды этот плут у меня выиграл право три дня носить корону, и управлял, подлец, все это время государством! Надеюсь, вы ему ничего подобного не проиграли?

— Не успел, — злобно ответил шут, — вечно, ты не вовремя! Уж он бы не увидел своих красных шмоток целую неделю!

— Не бесись, — хмыкнул Людовик, — лучше расскажи, что показал арестованный?

— Де Шрапнель? — переспросил паяц, — во всем признался.

— Что за дьявол! — воскликнул король, — мне казалось, что я знаю всех дворян в своем королевстве.

— Да нет, Ваше Величество! — встрял с объяснениями кардинал, — это барон де Бранн — огромная сволочь и большой друг вашего братца Генриха.

— Стоп-стоп! — поднял руки вверх монарх. Что-то, герцог, вы заговорили другим стилем? Начали мы о шрапнели, а закончили моим братом. Может мне кто-нибудь объяснить, какая тут связь?

Шут лениво зевнул. Кардинал посмотрел на него, моля о помощи.

— Ладно, Людовик! — сказал Жак, — тут ничего сложного нет. Посол сказал, что ему плевать, как величать пленного, и обозвал его де Шрапнелем. Нормальное имя, мне нравится.

— Мне тоже, — кхекнул кардинал.

— Под этим именем его и похоронят завтра на рассвете, — согласился король, — а что он сказал перед смертью? Вы что-нибудь из него вытащили?

— Побойся бога! — заорал Жак, — он еще живой. Налицо, правда отсутствие одного уха, сожранного вашим покорным слугой, а во всем остальном с ним полный порядок.

— Значит, он плохой вассал. Хороший слуга никогда не выдаст хозяина, — резонно заметил король. Шут с сомнением покачал головой.

— Если бы за тебя взялся сир Булдаков, ты бы написал донос на собственную супругу, извиняюсь… Они ввели ему в кровь какую-то гадость, от которой он рассказал нам всю правду.

— Сомневаюсь, что это правда… Ты уверен, Жак?

— Этот барон, шакал драный, — буркнул шут, — признался, что месяц назад спер у меня парадный колпак и спрятал у Генриха в покоях. Там я его и нашел — вот он, полюбуйся! Это стоило ему пару тумаков по ребрам…

— Что он рассказал? Кому понадобилось расстроить помолвку? — задавал вопросы король.

— А ты сам не догадываешься? — ироничное лицо Жака страдальчески сморщилось, — сердечко ничего не подсказывает?

— Генрих? — выдохнул Людовик.

— Он самый, — кивнул кардинал, — могу на библии поклясться.

Король погрузился в глубокую задумчивость. Шутка ли — прикончить родного брата! А не прикончить никак нельзя — придурок стал опасен в своем маниакальном желании трона.

— Что же мне делать с пленниками?

— Посол предложил их отпустить, — сказал шут.

— Ни за что! — воскликнул монарх, — они оскорбили моих гостей.

— Сир Булдаков предложил отправить их в Анжу, где скрывается Генрих. Они должны передать ему ультиматум: если твой братец не пожелает сдаться добровольно, то мы возьмем замок штурмом и всех вздернем, — Жак взглянул на Дюбуа. Тот согласно кивнул.

— Тут Генрих и обхохочется, — хмыкнул король, — он хоть и дуралей, но знает, что у меня плохо с людьми. Там половина рыцарей поляжет. А я себе этого позволить не могу — герцог Руанский давно точит зубы на Париж.

Кардинал осторожно произнес.

— Ваше Величество! Посол предлагает свою помощь во взятии Анжу. Предлагает нам посмотреть на сие представление.

— Э-э… — задумался Людовик, — насколько я знаю, у него с людьми тоже не густо… Сколько же человек он намерен послать на штурм?

— Пятерых, — сказал шут и, видя, что король собирается захохотать, быстро продолжил:

— Советую согласиться. Вот увидишь — Генрих будет посрамлен.

— О, великие боги! — трагично прошептал бедняга-король, — придется мне на это пойти. Хотя то, что чужеземцы решают наши внутренние вопросы мне очень не нравится.

— Что до меня, — сказал шут, то твой братец мне настолько омерзителен, что я готов один штурмовать Анжу.

* * *

Принцесса Диана проснулась около десяти утра и еще полчасика валялась в постели, размышляя. Впервые за несколько последних лет у нее утром было хорошее настроение.

Она с аппетитом позавтракала и велела закладывать карету. В таком деле свита ей была не нужна, поэтому она взяла с собой лишь верную Камиллу. Горничная знала о предстоящей цели визита в замок Женуа и, гордясь оказанной честью, сидела с очень серьезным видом.

102